|
Роман Прохоров из тех специалистов, про которых обычно говорят: широко известен в узких кругах. Прохоров опытный дайвер. С виду человек осторожный и взвешенный, а на деле занимается самыми рискованными подводными направлениями: техническим дайвингом, то есть нырянием на недоступные простым любителям глубины, исследованием затонувших объектов и подводных пещер (чемпион России 1999 года). Только за последние пять лет Прохоров провел под водой около двух тысяч часов. У Романа есть свой дайв-клуб. Но бизнесмен, как сам признается, не очень важный: все заработанное тратит на экспедиции.
 "АВТОПИЛОТ": Каким образом увлечение стало профессией?
ПРОХОРОВ: Дайвингом, а тогда это называлось нырянием с аквалангом, я занялся двадцать лет назад, еще студентом, в секции ДОСААФ. Отдав положенные три года специальности геофизика, выучился на профессионального водолаза. Приходилось работать и в машинном масле, и в медном купоросе -- чистил подземные отстойники на предприятиях. Платили хорошо, пока в конце восьмидесятых не возник кризис неплатежей. Один из последних заказов той поры -- мы с приятелем делали для ткацкой фабрики водозабор на Клязьме. Расплатились с нами километрами ткани. Хорошо, что удалось пристроить в одну контору, где ее пустили на обивку гробов. Такой вот связанный с дайвингом бизнес. Ездил на Камчатку за морским ежом. За полторы недели заработал на хороший видеомагнитофон с телевизором. "АВТОПИЛОТ": В чем работа заключалась? ПРОХОРОВ: По 4--6 часов в день на глубине 15 метров собирать морского ежа. Работа сезонная, когда у ежей вызревает икра. Она похожа на апельсиновые дольки. Ежа собирали сотнями килограммов и отвозили в Японию. Там он считается биологическим стимулятором. Для повышения потенции. "АВТОПИЛОТ": Как и все на Востоке. ПРОХОРОВ: В общем, да. Однажды я начистил и съел вечером тарелку этой икры. Мне ребята говорят: "И что ты теперь делать будешь?" А я ничего и не почувствовал. До сих пор многие водолазы живут сбором ежа. В смысле -- деньги зарабатывают. "АВТОПИЛОТ": Так и перебивался временными заработками? ПРОХОРОВ: Два года занимался сбором мидий на Черном море. Варил, чистил, морозил, а потом возил поездом в московские рестораны. Раков ловил для пивных баров. То есть официально это называлось оценкой запасов раков в водоемах. Соответственно, пойманные раки шли как биологические пробы. Так-то собирать запрещено, их мало. Перебивался в Москве альпинизмом. Окна мыл, красил, швы герметизировал. "АВТОПИЛОТ": Высоты не боишься? ПРОХОРОВ: На зданиях высотой сто метров по три часа спокойно работал. Тут главное оборудование надежное -- и ты спокоен. То же самое с дайвингом. Когда ты уверен в снаряжении, когда оно продублировано -- ведь его желательно дублировать даже на сорока метрах, -- так безопасней, прежде всего потому, что сам не дергаешься. "АВТОПИЛОТ": Под водой на чем можно хорошо заработать? ПРОХОРОВ: В 1994 году я ездил в Тунис, добывал в Средиземном море красный ювелирный коралл. Он встречается на глубине от 30 до 500 метров. Стоит в зависимости от качества до 500 долларов за килограмм. "АВТОПИЛОТ": То есть подводный Клондайк? ПРОХОРОВ: Мы тоже на это рассчитывали, но в итоге за полгода вышло по тысяче долларов на человека. Когда два-три килограмма поднимали, а когда ничего. Работа тяжелая, на глубине 70--100 метров. Выше уже все выбрано. Из России специально пришло судно с барокамерой и водолазным колоколом. "АВТОПИЛОТ": Колокол зачем понадобился? ПРОХОРОВ: Чтобы была возможность постепенно снижать давление, иначе наступит кессонная болезнь -- "вскипит" кровь. Нас спускали в колоколе и в нем же поднимали, и сразу в барокамеру. Час работы на глубине сто метров -- восемь часов в барокамере. "АВТОПИЛОТ": На ста метрах нужно опасаться азотного наркоза? ПРОХОРОВ: Да, и отравления кислородом. В нашем составе вместо азота должно было быть 40 процентов гелия, но из экономии добавляли лишь 10 процентов. Один раз я даже потерял сознание. Меня спасло только то, что перед погружением я, сам не зная почему, сделал запасной баллон с "правильной" смесью и в последний момент, когда стал терять сознание на глубине 92 метров, перешел на резервный баллон. Очнулся лицом вниз. "АВТОПИЛОТ": Повезло, что не захлебнулся? ПРОХОРОВ: Статистика показывает, что при азотном опьянении легочный автомат обычно остается во рту. Дайвер лежит без сознания и дышит, пока воздух не кончится. "АВТОПИЛОТ": На сжатом воздухе ты глубоко нырял? ПРОХОРОВ: В туманной юности на Байкале в одиночку ушел на 100 метров. Хотелось проверить свои силы. Очень неприятное ощущение. Полное безразличие к себе. Подняться наверх меня заставила только мысль о том, что близких расстроит моя гибель. Хотя думается на такой глубине плохо. Смотришь на стрелку манометра, а что он показывает, понимаешь с большим трудом. Сейчас новые технологии, тримиксные смеси, на них на ста метрах можно работать спокойно. Это технический дайвинг: два баллона за спиной, два по бокам. "АВТОПИЛОТ": Объясни тогда, почему на "Курск" в августе не смог нырнуть ни один из наших дайверов. Ведь техническим дайвингом занимается столько народу. ПРОХОРОВ: Во-первых, не так уж и много. Технологией погружения на тримиксе теоретически владеют несколько десятков человек, а практически -- по пальцам перечесть, в том числе я и мой партнер Игорь Галайда. Мы как раз отрабатывали в Геленджике ныряние на тримиксе, когда затонул "Курск". Так вот, Баренцево море. Глубина сто с лишним метров. 15--20 минут работы, и тебе надо два часа провисеть в воде для декомпрессии. В холодной воде, штормовом море, это очень проблематично. К тому же за 20 минут ты ровным счетом ничего не поймешь. Лодка огромная. На "рэк", то есть погружение на затонувший объект, нужно сходить раз десять, чтобы нормально ориентироваться. Без обеспечения -- корабля, водолазного колокола, барокамеры -- это рискованная авантюра. А этого либо нет, либо все развалено. "АВТОПИЛОТ": А было? ПРОХОРОВ: Было, конечно. Раньше проводились имитационные погружения в барокамере на 500 с лишним метров. Эксперимент сухой, но на испытателя давили давлением (500 метров соответствуют 50 атм. -- Прим.). Потом неделями надо было выводить человека из этого состояния. "АВТОПИЛОТ": Это подвиг ради подвига? ПРОХОРОВ: Это реальная необходимость работать на нефтяных месторождениях. "АВТОПИЛОТ": А что тебе лично дает технический дайвинг? ПРОХОРОВ: Возможность попасть на затонувшие объекты. Интересно было бы сходить на "Курск". Этим летом погружались в Черном море на "Адмирал Нахимов". "АВТОПИЛОТ": Так он же был закрыт? ПРОХОРОВ: На него и сейчас ныряние полуофициальное. Из погибших 430 человек 65 так и не подняли, поиски прекратили после того, как погибли два водолаза. "АВТОПИЛОТ": Вы находили тела? ПРОХОРОВ: Нет, но не исключено, что какие-то останки есть, просто судно лежит на правом борту, и все свалилось вниз. Нижняя точка по грунту -- 47 метров, но в самом "Нахимове" можно спуститься метров на десять ниже грунта. Там заилено. "АВТОПИЛОТ": Останки наверняка море съело? Ведь на пароме "Салем" в Красном море уже через год ничего не было. ПРОХОРОВ: Я видел на "Салеме" два черепа и берцовые кости. Просто есть туристические маршруты, а есть места, куда мало кто проникает (коллеги говорят: "Если кто и мог найти на Салеме черепа -- так это Прохоров". -- Прим.). На Балтике, где проходило Выборгское сражение, я находил черепа шведских моряков. Им более 200 лет. "АВТОПИЛОТ": А что привез с "Нахимова"? ПРОХОРОВ: В библиотеке нашел электрические часы. Они еще полчаса под водой шли. Поднял небольшую скульптуру Ленина. Она была сделана в 1958 году в Ленинграде и подарена "экипажу от пассажиров маршрута #230". "АВТОПИЛОТ": Где граница между исследованием и мародерством? ПРОХОРОВ: Вопрос очень тонкий, что считать мародерством. Есть люди, которые однозначно против "рэков". Ведь затонувшие суда -- чаще всего братские могилы. Но даже на кладбищах спустя какое-то время разрешено проводить повторные захоронения. К тому же, хоть я человек неверующий, считаю, что душа есть и она главное, а не та физическая оболочка, которая осталась на земле. Потревожить останки, с моей точки зрения, не кощунство. Поднимать вещи тоже допустимо. Не стоит разбирать корабль на сувениры, но если находка стоящая, то почему бы не взять? Через год она может просто исчезнуть, раствориться. У меня есть мысль сделать музей по "Нахимову", ведь в будущем году трагедии исполняется 15 лет. "АВТОПИЛОТ": Ты бы поднял перстень, найденный на пальце? ПРОХОРОВ: Пожалуй, да. Но не для того, чтобы продать, а как частицу истории. При этом существуют недопустимые вещи. Сам видел, как в Египте из трюма "Салема" российские дайверы доставали чемоданы и потрошили их на палубе. Инструкторы-арабы были просто в шоке. "АВТОПИЛОТ": "Рэк" опасное занятие? ПРОХОРОВ: Да, как и плавание в пещерах. Ведь часто всплыть наверх невозможно. У меня товарищ погиб в пещере -- кончился воздух, а он не доплыл какие-то 60 метров до выхода. Я нырял на российский броненосец "Гангут". Он затонул в Финском заливе более ста лет назад. Тонул несколько часов, никто при этом не погиб. А при нырянии на него два человека уже расстались с жизнью. Глубина 30 метров, немного,вода +1С, оборудование обмерзает, фонарь выключил и ничего не видно. "АВТОПИЛОТ": Тебе не страшно? ПРОХОРОВ: Нет, хотя я всегда помню: море -- враждебная среда. С ним не нужно быть на "ты". Ошибешься, и оно, не задумываясь, проглотит тебя. 
|